Золотой обрез

                        «я думаю,
                        что «героем» шестидесятых
                        можно назвать парня из кинофильма
                        «а я иду, шагаю по Москве» »
                                               Олег Шатыбелко

Поколение военной демографической ямы,
наспех заполнявшее гибель 20% населения.
Всюду любимое, всеми желанное,
образованное творческое поколение,
созревшее в «оттепель», после 53-его,
выпавшего на их пубертат.
Взысканы мечтами и романтикой,
молодость на коротком поводке свободы.
Маленькие школьные классы,
отмена раздельного обучения,
сокращение школы до десяти лет,
а потом и до восьми с переходом в ПТУ.
— Стране нужны были наши руки, —
согласились обе мои знакомые москвички.

В 1964 «Коля» Михалков «шагал по Москве»,
напевая Шпаликова среди «примет времени»;
снимались «Мне 20 лет» тоже по Шпаликову,
который ночевал и пил по друзьям;
в Ленинграде с зимы шел процесс Бродского,
его трехнедельная «психиатрическая экспертиза».
Отставка Хрущева была не за горами.

Из моих знакомых москвичек
первая — девчушка из Западной Сибири — 
окончила медицинский в Москве,
— Стипендии тогда вполне хватало, —
в конце учебы вышла замуж,
родила ребенка, «пока не знаю с кем».
— Вскоре мы развелись, любви не было.
Он так и остался дембелем-пэтэушником,
даже техникум не смог осилить.
А замуж я выходила по любви
(иначе без прописки обратно в Курган),
думала, он изменится, выправится,
он ведь неплохой парень.

Вторая — москвичка с дипломом иняза МГУ, —
сослана без суда, следствия и шумихи
по распределению на три года на север,
как и десятки тысяч ее ровесников.
Нет, не в Норинскую, а под Сыктывкар,
ближе к лагерям и поселениям ссыльных.
(аборт и бездетность — такую судьбу
сделали рыженькой)
Через два года она по справкам
об инвалидности матери-одиночки
открепилась и вернулась в Москву.
В ее глазах «блестит Садовое кольцо»:
— Мама по мне так скучала.
(и прописка могла пропасть)
— Привезла массу впечатлений.

«А я иду, шагаю по Москве»
в компании двух москвичек-подруг в 70-ые,
после смерти их любимого Шпаликова.
Я студент «с Урала», верю каждому слову,
на стипендию уже прожить невозможно,
вспоминаю и согреваюсь их подарком —
они «отксерили» мне Бродского
и статьи какого-то Померанца.

Да и сегодня «разве я обижу их»,
разве стали важны умолчания?  
«Правда – это то, что устраивает всех»,
как сказал мне тогдашний приятель,
как я позже узнал, стукачок,
«мелькнёт в толпе знакомое лицо,
весёлые глаза», впрочем, безобидный.
«А если я по дому загрущу,
Под снегом я фиалку отыщу
И вспомню о Москве.»