Золотой обрез

    Нейтан Хилл , "Велнесс"
    (пер. Анна Гайденко)

    Джек Бейкер учится в Школе Чикагского института искусств. На выставке , где были представлены девять его полароидных снимков , он познакомился с Бенджамином Куинсом. Вернее , тот представился сам. И , объявив их друзьями , предложил пожить в месте , где творится настоящее искусство. "Цех" -- здание бывшее фабрики , купленное Куинсом у банка всего за доллар , превратится в нечто гениальное. То , что нужно для творческой личности. С длинными волосами , худой и бледный , как героиновый наркоман , Джек в старых джинсах и свитере , армейских ботинках вполне соответствовал определению "творческая личность". Однажды в доме напротив , стоящем так близко , что до него можно дотянуться рукой , поселилась девушка. И началась история любви. ( и так далее , и все далее )

   кратенько.

    Режим выживания все ещё в действии. В семь утра уже +33.Солнце. Небо выгорело до белизны.
    Открылся ближний детский сад. Мамка , уткнувшись в телефон , по пути в группу потеряла малыша , который, засмотревшись на общественного кота , потерял машинку. Новая четвёртая группа (прежняя терь будет згызть гранит науки и ещё ченить) разбежались по площадке , как бусины по столу. Маленькие , в панамках и без , бестолковые. Рёв одного немедленно запускает цепную реакцию. Воспетки , одетые как на пляже -- футбы , шорты , шлепки -- мечутся от одного к другому. Потом скрываются в беседке , пока все не начинается снова. Иван , Василиса , Анюта , Арсен! -- надрывается одна из воспеток. -- Немедленно сюда! Командный голос пока не выработан окончательно и срывается на писк. Зато теперь я знаю , как зовут четвёрку новичков Чей-то голос за окном говорит -- да к школе уже купили... да ... да ... и не говори , вроде только... Вроде -- да. Вроде -- только. У каждого своё. Такие дела. ( и почти такие дела )

    из когда-то.
    В ближний лабаз привезли хлеб из новой пекарни. Похожий на батон , с бледными боками и невыразительной корочкой в кунжутной обсыпке. В кухонном тепле он раздышался и стал таким , как нужно -- хрустящий и тающий одновременно. Смотрю и думаю , что хорошо бы еще и абрикосового варенья. Сиропно-тягучего , янтарной желтизны и прозрачности . Такое живет своей жизнью , не торопясь пропитывать и подслащать. Оно украшает собой -- переливаясь цветом , маня ароматом. Но сила воли -- кремень , железо (а , может , и все сразу). Варенье исключается. Отламываю кусок . Жую и таращусь в окно. От легкого ветра макушка тополя наклоняется , спутанные ветви идут волнами. Вдруг одна или две отделяются от общей массы и становятся крыльями птицы. Взмах , другой , и она -- черная точка на фоне неба и нашей горки. Мультипликация реальности. Которая одновременно и приближает , и удаляет ее.

   сеанс повторного и не единожды повторного поста.

   В провинции сегодня дают 40+. (седня где-то так ,Ю но обещают дождь. врут) Но если надо , то – надо! Собираешься , невнятно бурча непотребное , и , водрузив на нос очки , выходишь в наружу.
   Господи , наш коммунальный рай еще жив. И не то , чтобы был слишком далеко от нынешнего адреса. Просто дороги перестали совпадать. Но ему до этого нет дела. Все те же стены красного кирпича , двери подъездов с небольшими стеклами в два ряда. Дядькивитькин гараж , пристроенный к двухэтажным (!) общественным сараям (да , комфорт для трудящихся – основная забота партии) , тоже на месте. ( и проТчия торжесьва , в газетах неописанные )

    писано в ночи. дрожащей рукой. невнятно.

    За бортом темнота , тишина и жара. Окна настежь. Пахнет скошенной травой . Не весенним звонким ароматом , а зрелым , насыщенным , в котором ощущается осенняя горчинка , сладость перезрелых плодов и прели.
    И два фильма , которые , вроде бы , просты , понятны , с предсказуемым финалом . Но по окончании думаешь -- что это было?

( и что это было , собсна )