***

В полемике
цветная картинка
становится черно-белой,
потом бинарной —
черным пятном и белым пятном
с изломанной границей.

На площади,
замощенной черными и белыми квадратами,
среди всегда прямых углов
не рискнешь бросить монету
уличному музыканту.

Кто знает,
какой цвет у него в голове?

Столпотворение

В списке фобий страх толпы
мелькает в каждой строке.
Толпа проникла в открытое
и в замкнутое пространство.
Она просочилась в обе стороны
всех дуализмов и оппозиций.
Но и без списка
толпа фобий осталась со мной,
в страхе быть раздавленным толпой,
в ужасе влиться в толпу.

         И спросит страна суверена:
         - Вы были у власти. Что стало с Россией?
         И он улыбнется, как прежде:
         - Она утонула.

Предвидение

На первый взгляд на снимке видна
головка малыша с большими глазами.
Она возвышается над накрытым столом,
а его взгляд уперся в бокал с вином.
"Без году неделя, а туда же."

В картинку не вошло, что у малыша
прорезались нижние резцы.
Он подхватил ими столешницу снизу
и пробует перевернуть стол
со всем содержимым.

Цветные коробки

В пасмурный день
в комнате горит настольная лампа.
И, входя из коридора,
встречаешь глазами
подсвеченные снизу
зеленую, красную и синюю
коробки на подоконнике.
Они так хороши, величественны,
возвышаются одна над другой,
стена к стена,
как раскрашенный бастион.
Так неохота всматриваться
в названия их лекарств
мелкими черными буквами.

***

Спичка – слово легкое, как спичка,
вспыхнет, подсветит, подожжет
и сгорит невесомо для сюжета.
Слова-имена весят, как предметы,
которым они дали имена.
А есть слова, ничего не значащие:
все, везде, всегда,... несть им числа.
Они сплошные, застывшие, неподъемные,
ни проблеска, ни жара, ни полета
- черные дыры в решете речи.

                                 Мурмурация

Танцующее облако птиц
связано страхом отбиться от стаи,
всемирным законом тяготения.
Облако – это кочевое убежище,
оно отпугивает хищников,
оно бесстрашно.
Родное пристанище освобождает,
птицы смело наблюдают изнутри
танцующую грацию хаоса.

            Баба

            - Она – моя баба сердца,
            - сказал Петрович
            и закусил зеленым луком.

 Ключ

Пионерская тайна

Пионеры-герои Лёня Голиков,
Валя Котик и Володя Дубинин,
как я презирал себя!
Во снах я не выдерживал   
гестаповских пыток, а еще пионер.
Я выдавал фашистам все тайны.
И о том, как открыть
нашу сарайку под лестницей,
где папа держит велосипед. 
И о том, как Вера Николаевна
ворует мыло из своего бакалейного.
И самое секретное,
кого пускает к себе по ночам тетя Нина,
соседка по коммуналке,
пока ее муж, авиатехник Лёша,
чинит самолеты в Йемене.
Конечно, не в Йемене, а в Египте,
он готовил советские самолеты
к войне против Израиля,
но это все и так потом узнали.