homoscript: (Default)



Я помню войны Рима с Карфагеном
Они звались пунические войны
За их развитьем наблюдал весь класс
Переставая рисовать на партах
Забыв до перемены о прыщах
Я помню жаркую внеклассную вражду
Костистой исторички пылкой тетки
Про должен быть разрушен Карфаген
И шум по классу он разрушен будет
Я помню форму собственной гортани
Настроенной для усиленья эха
Свой голос в хоре маленьких зверьков.
 
И вот я снова узнаю тот вой
Он застревает в серебре оливы
Сюда добрался из-под Карфагена
Неслышно разлетается в холмах
И вновь теперь я посреди него
Мой прах рассеян по камням и пеплу
А Рим теперь вошел в Иерусалим.
 
 
 
homoscript: (Default)
Ицик Мангер (1901 - 1969),
перевод с идиша

 ЦАРЬ ДАВИД

Угасает солнце и в царском окне
И у старого царя в седине...
Ищет арфу он, а в глазах все темней,
...Угасает солнце и в царском окне.

Вестник смерти, как эхо, за ним стоит.
Распахнув свой темный в золоте талит,
Он посмеиваясь над царем царит,
И закат короной над челом разлит.

Головою на арфе забылся царь,
Над печалью его распростерлась хмарь,
Все, что было, сокроет в смертной тишине:

Был доверчив и юн, грешен был, как Б-г,
Был беспутен, как ветер среди дорог,
И прекрасен, будто явился во сне.

Перевод с идиша сонета Ицика Мангера с помощью
http://community.livejournal.com/mangeriada_ru/6786.html?
דוד המלך

אַפֿילו אין קיניגס פֿענצטער שטאַרבט די זון.
און ס׳איז דער קיניג אַלט, און װײַס, װי שנײ.
צו דער האַרף נאָר בלאָנדזשען זײַנע טונקעלע אױגן צװײ.
אַפֿילו אין קיניגס פֿענצטער שטאַרבט די זון...

און הינטער אים, שטײט זײַן װידערקול – דער טױט,
אײַנגעהילט אין גאָלד־באַברעמטן, פֿינצטערן טאַלאַר,
און שמײכלט שטיל צו זיך – דער האַר פֿון האַר,
און אױף זײַן קאָפּ די קרױן זיך מינעט רױט.

בײגט דער קיניג אײַן דעם קאָפּ און װערט אַנטשלאָפֿן אױף דער האַרף.
מורמלט שטיל דער טױט צו זיך אַלײן: מען דאַרף
דעם קיניג אײַנהילן אין זײַן לעצטן נאַכטישן געװײן.

אָט דעם װאָס איז געװעזן גלײביק װי אַ קינד,
זינדיק װי אַ גאָט, און הפֿקר װי אַ װינט,
און שײן װי נאָר אַ חלום קען זײַן שײן.

 
ДОВИД hАМЭЛЭХ (транслитерация)

Афилэ ин кинигс фэнцтэр штарбт ди зун.
Ун с’из дэр киниг алт, ун вайс, ви шнэй.
Цу дэр hарф блонджэн зайнэ тункелэ ойгн цвэй.
Афилэ ин кинигс фэнцтэр штарбт ди зун…

Ун hинтэр им, штэйт зайн видэркол – дэр тойт,
Айнгеhилт ин голд-бабрэмтн, финцтэрн талар.
Ун шмэйхлт штил цу зих – дэр hар фун hар,
Ун аф зайн коп ди кройн зих минэт ройт.

Бэйгт дэр киниг айн дэм коп ун вэрт антшлофн аф дэр hарф.
Мурмлт штил дэр тойт цу зих алэйн: мэн дарф
Дэм киниг айнhилн ин зайн лэцтн нахтишн гевэйн.

От дэм вос из гевэзн глэйбик ви а кинд.
Зиндик ви а гот, ун hэфкер ви а винт,
Ун шейн ви нор а холэм кен зайн шейн.



ЦАРЬ ДАВИД (подстрочник)

Даже в царском окне умирает солнце.
И царь стар, и седой как лунь1.
К арфе блуждают его тёмные глаза.
Даже в царском окне умирает солнце…

И за ним стоит его эхо – смерть,
Окутанная, в окаймлённый золотом тёмную рясу.
И смеётся тихо про себя господин господина,
И на его голове сверкает корона заревом.

Склоняет царь голову и засыпает на арфе.
Бормочет тихо смерть сама себе: надо
Царя укрыть в его последнем ночном плаче.

Вот того, что был доверчив как ребёнок,
Грешен как Б-г, волен как ветер2,
И прекрасен, как только, может быть сон прекрасным.
homoscript: (Default)
 
       
***  

Ночь-то мы переживем,
ночью есть куда приткнутся,
в ней не страшно и проснуться
одинокими вдвоем.
Но на солнце среди дня –
щебет робок, тени кротки, 
ни оглядки, ни мороки,
голоса не прикоснутся,
линии не оплетут –
на неспрятанном виду
потеряешь ты меня.
Все, что пережить в ночи
было можно, было можно,
растерзает на свету
в нежном ласковом аду.
Растворюсь горячей линзой,
тенью воздуха раскинусь – 
мне не вынести блаженства,
потеряешь ты меня,
потеряешь ты меня.

 

 

 
homoscript: (Default)



***
 

Замешкаешься – темень за окном,
забудешься – дождя не оберешься,
сойдет с небес за яблочным руном,
растянет сети, и не отобьёшься. 

Обрушится, что истекло окрест.
И с ног собьет, и вываляет в прахе,
поволочет по щебню дат и мест,
под музыку рубцов из-под рубахи.

 

 

homoscript: (Default)
 ***

Жидрик, жидрик, не робей!
Прыгай, шустрик воробей,
Ты же голубых кровей!
Наш братишка – соловей.
И когда под утро льется
Божий глас среди ветвей,
Не стесняйся, отзовется
Твой чирик в крови моей.
homoscript: (Default)
 
Содержание 

"Замешкаешься"
Ночь-то мы переживем

       
         
*** 

Замешкаешься – темень за окном,
забудешься – дождя не оберешься,
сойдет с небес за яблочным руном,
растянет сети, и не отобьёшься.


Не сосчитать, что истекло окрест.
И с ног собьет, и вываляет в прахе,
поволочет по щебню дат и мест,
под музыку рубцов из-под рубахи.


Пролог


Поэт — рыба обреченная, понявшая, что поймана.
Тунец рвется, мощный, презирая боль и кровь,
не верит, что мелкий крючок – это всё, это приговор.
Локус забирается в узкую расселину, топорщится,
насмерть впивается  в скалы  шипами плавников.
Камбала прижимается ко дну, зарывается в песок:
— Меня нет, это не я, я камень, я безмолвие.

Порвана в клочья их свобода, они бормочут
с кем ни попадя о бирже, о любви, о погоде.
Заговаривают боль, треплются о распятых, о политике.
Льется дольче вита речью обреченного.

Что за болваны называют это пророчеством,
восхищаются перекличкой голосов,
находят в этом миссию?

А юркая мелочь сама ломится в кошельковый невод.
Ярких и вычурных отбирают для аквариумов,
кормят, чтобы не жрали друг друга,
называют поэтами и назначают им цену.



***

Мёртвое море летейский союз
дочери Лота хасидский картуз
пляшут бородками тряско
тфилнами в мотоколяске.
Солью упёрлась их мама про нас,
талес сгоревший от Спаса не спас,
Запропастился родимый Содом
лунной дорожкой под первым кустом.
Там ваши штраймлы и шляпы
дочери прячут от папы.


Сильвия Плат. Песня любви одержимой девушки
Вилланелла*

Глаза закрою — меркнет белый свет;
А веки подниму — жизнь предо мной.
(Ты морок! Мой ночной кошмар и бред.)

Уносит звезды сине-алый след,
Вальсируют с бездонной глубиной.
Глаза закрою — меркнет белый свет.

Мне снилось: повалил меня на плед,
Луну пропел, зацеловал родной.
(Ты морок! Мой ночной кошмар и бред.)


Ни Бога нет, нет ни огня ни бед,
Умолкли агнцы вслед за сатаной:
Глаза закрою — меркнет белый свет.


Поверила, ждала — увял букет.
Я выросла. Ты шел бы стороной.
(Ты морок! Мой ночной кошмар и бред.)


А мог быть буревестник мной пригрет,
Ревел бы в ливне, возвратясь весной,
Глаза закрою — меркнет белый свет
(Ты морок! Мой ночной кошмар и бред)

1953 г., перевод 2019 г.
________________________
* Вилланелла или вилланель  - жанр итальянской лирической пасторальной 
поэзии или песни. Одна из твердых форм, редкая в русской поэзии.


***

На моей на улице дом высок,
Перед ним в проулок нырну я вбок
За решеткой там апельсин в росток.
Вдоль узора мне на носках идти,
Знаю, к ночке дереву отцвести.
Мне ли палый цвет удержать в горсти?
Будет ночь-полночь в звёздах-лепестках,
Даже Млечный Путь цедрою пропах.
И к утру в оранжевых фонарях 
Солнце затеряется в облаках.


Мост

                     "Жизнь - это узкий мост и не надо бояться его перейти"
                                                                     Раби Нахман из Брацлава 

Тебе дано один раз пронестись  
сгустком миражей и воспоминаний
по узкому шаткому мосту,
по квантовому туннелю времени.
Здесь нельзя сбавлять скорость,

оглядываться
и нелепо бояться. 


***


Или я не дружил с нищетой?          
Я давно ее прихоти знаю,
и колючий сухарь за щекой,
и пробежку за тесным трамваем.

Зря, малыш. Зря ты клянчишь тепла.
Ты силач, ты ловкач, ты не трус.
Привыкай! Выжигает дотла.
Не испытывай жизнь на прикус.


Столпник
  

Солнце там палит, 
сухо, пыльно, безлюдно.
От всего этого
удалился он на столп
и отстоял до дыр
мощи свои напрочь.
Такое место выбрал
сын человеческий
говорить с сыном божьим
и вопрошать годами 
- Какого тебе рожна?


Мой багаж

- Будь человеком и слушай музыку сфер,
- это весь мой багаж, я сел налегке в такси.
С тех пор я летаю по городам и делам.
И вот узнаю, что невозможно вернуться.
Напутствие стало последним наследством.

Быть человеком? Что-то испорчено во мне?
Холодной такой не бывает музыка сфер.
Он согревался ею и ждал меня научить
воспарять среди шума моторов и голосов.


Иерусалим   

Как буланый верблюд о двух холмах,
Иерусалим попирает прах.
Что ему твоя совесть, твой гнев и страх?          
Что ему аромат пирогов,
Да итоги валютных торгов?
Он и сам не промах, и сам таков.
Он колоду держит в своей горсти.
Приходи и ты на миньян к шести.



***     

Я не русский, я просто татарин,           
И на Чуйском ворсистом тракту           
Этой ночью пуховой затарен,           
Сплю под Спасом в душистом скиту.

Обменяю товар на варенье,
Трели, косточку, гулкий глоток.
Налитые дорогой колени
Отогреет узорный платок.

И пока этой ночью торгую,
Как футляром, где прячут Талмуд,
Комариные самки, тоскуя,
Иудейскую кровь соберут.


***

Жидрик, жидрик, не робей!

Прыгай, шустрик воробей,
Ты же голубых кровей!
Наш братишка – соловей.
И когда под утро льется
Божий глас среди ветвей,
Не стесняйся, отзовется
Твой чирик в крови моей.


***

Ночь-то мы переживем, 
ночью есть куда приткнутся, 
в ней не страшно и проснуться
одинокими вдвоем.
Но на солнце среди дня –
щебет робок, тени кротки, 
ни оглядки, ни мороки,
голоса не прикоснутся,
линии не оплетут –
на неспрятанном виду
потеряешь ты меня.
Все, что пережить в ночи
было можно, было можно,
растерзает на свету
в нежном ласковом аду.
Растворюсь горячей линзой,
тенью воздуха раскинусь – 
мне не вынести блаженства,
потеряешь ты меня,
потеряешь ты меня.

 

 

homoscript: (Default)

 


Как буланый верблюд о двух холмах,
Иерусалим попирает прах.
Что ему твоя совесть, твой гнев и страх?           
Что ему аромат пирогов,
Да итоги валютных торгов?
Он и сам не промах, и сам таков.

Он колоду держит в своей горсти
Приходи и ты на миньян к шести.

 

homoscript: (Default)
 
Или я не дружил с нищетой?
Я давно ее прихоти знаю,
и колючий сухарь за щекой,
и пробежку за тесным трамваем.
Зря, малыш. Зря ты клянчишь тепла.
Ты силач, ты ловкач, ты не трус.
Привыкай! Выжигает дотла.
Не испытывай жизнь на прикус.
 
 
homoscript: (Default)
  

            Я не русский, я просто татарин,
            И на Чуйском ворсистом тракту
            Этой ночью пуховой затарен,
            Сплю под Спасом в душистом скиту.

            Обменяю товар на варенье,
            Т
рели, косточку, гулкий глоток.
            Налитые дорогой колени
            Отогреет узорный платок.

            И пока этой ночью торгую,
            Как футляром, где прячут Талмуд,
            Комариные самки, тоскуя,
            Иудейскую кровь соберут.                  

 
homoscript: (Default)
  

Мёртвое море летейский союз
дочери Лота хасидский картуз
пляшут бородками тряско
тфилнами в мотоколяске.
Солью упёрлась их мама про нас,
талес сгоревший от Спаса не спас,
Запропастился родимый Содом
лунной дорожкой под первым кустом.
Там ваши штраймлы и шляпы
дочери прячут от папы.
 

homoscript: (Default)
На моей на улице дом высок,
Перед ним в проулок нырну я вбок
За решеткой там апельсин в росток.
Вдоль узора мне на носках идти,
Знаю, к ночке дереву отцвести.

Мне ли палый цвет удержать в горсти?
Будет ночь-полночь в звёздах-лепестках,
Даже Млечный Путь цедрою пропах.
И к утру в оранжевых фонарях 
Солнце затеряется в облаках.

Мост

Feb. 28th, 2020 10:28 pm
homoscript: (Default)

                     "Жизнь - это узкий мост и не надо бояться его перейти"
                                                                     Раби Нахман из Брацлава 


Тебе дано один раз пронестись  
сгустком миражей и воспоминаний
по узкому шаткому мосту,
по квантовому туннелю времени.
Здесь нельзя сбавлять скорость,
оглядываться
и нелепо бояться.

 

 
homoscript: (Default)

 

Солнце там палит, 
сухо, пыльно, безлюдно.
От всего этого
удалился он на столп
и отстоял до дыр
мощи свои напрочь.
Такое место выбрал
сын человеческий
говорить с сыном божьим
и вопрошать годами 
- Какого тебе рожна?

homoscript: (Default)

                                                 

Духовитый настой венских стульев и пыльных гардин,
Он тебя заведет в лабиринт полустертых отметин.

Запустеньем наполнен наследства грибной габардин

непошитых пальто, не распетых в два голоса сплетен.


Поманит заоконная даль конопатою бойкой жарой,
Дразнит плеск у моста и песок на открытой странице,
Жми по центру, Санек, захлебнись беззаботной  игрой,
Твой доверчивый август в зените все длится, и длится.

  
homoscript: (Default)

 

- Будь человеком и слушай музыку сфер,
- это весь мой багаж, я сел налегке в такси.
С тех пор я летаю по городам и делам.
И вот узнаю, что невозможно вернуться.
Напутствие стало последним наследством.

Быть человеком? Что-то испорчено во мне?
Холодной такой не бывает музыка сфер.
Он согревался ею и ждал меня научить
воспарять среди шума моторов и голосов.

 
homoscript: (Default)


Поэт — рыба обреченная, понявшая, что поймана.
Тунец рвется, мощный, презирая боль и кровь,
не верит, что мелкий крючок – это всё, это приговор.
Локус забирается в узкую расселину, топорщится,
насмерть впивается  в скалы  шипами плавников.
Камбала прижимается ко дну, зарывается в песок:
— Меня нет, это не я, я камень, я безмолвие.

Порвана в клочья их свобода, они бормочут

с кем ни попадя о бирже, о любви, о погоде.
Заговаривают боль, треплются о распятых, о политике.
Льется дольче вита речью обреченного.

Что за болваны называют это пророчеством,
восхищаются перекличкой голосов,
находят в этом миссию?

А юркая мелочь сама ломится в кошельковый невод.
Ярких и вычурных отбирают для аквариумов,
кормят, чтобы не жрали друг друга,
называют поэтами и назначают им цену.

Profile

homoscript: (Default)homoscript

April 2025

S M T W T F S
  12345
6789101112
13141516171819
20212223242526
27282930   

Syndicate

RSS Atom

Style Credit

Expand Cut Tags

No cut tags
Page generated Jul. 11th, 2025 09:21 am
Powered by Dreamwidth Studios