Я вышел вчера из комы

 

Я вышел вчера из комы,
И мы с тобой не знакомы.
Засыпана в каменоломне,
Я больше тебя не вспомню.

 

Великие боги

                              

Тем временем звезды,
 Утвердившись на дне водоема,
 Вершат судьбы.
                           Сильвия Плат, пер. А.Л.

Великие боги: 
Юпитер, Нептун, Плутон,
Сатурн и Марс, Венера и Меркурий…
— изгнаны к себе — на планеты и спутники —
Селена, Эрида, Парки, нимфы и музы
— приживалки во млечной пыли…

Эти изгои возвращаются отражениями.
Ворожат со дна океана, 
проникают через цветочные вазы,
подсматривают из стакана воды, 
утопают соблазнами в линзах наших глаз.

Вершат наши судьбы,
уступая мелкие заботы 
земным богам.

Шестидесятники

  

                        «я думаю,
                        что «героем» шестидесятых
                        можно назвать парня из кинофильма
                        «а я иду, шагаю по Москве» »
                                               Олег Шатыбелко

Поколение военной демографической ямы,
наспех заполнявшее гибель 20% населения.
Всюду любимое, всеми желанное,
образованное творческое поколение,
созревшее в «оттепель», после 53-его,
выпавшего на их пубертат.
Взысканы мечтами и романтикой,
молодость на коротком поводке свободы.
Маленькие школьные классы,
отмена раздельного обучения,
сокращение школы до десяти лет,
а потом и до восьми с переходом в ПТУ.
— Стране нужны были наши руки, —
согласились обе мои знакомые москвички.

В 1964 «Коля» Михалков «шагал по Москве»,
напевая Шпаликова среди «примет времени»;
снимались «Мне 20 лет» тоже по Шпаликову,
который ночевал и пил по друзьям;
в Ленинграде с зимы шел процесс Бродского,
его трехнедельная «психиатрическая экспертиза».
Отставка Хрущева была не за горами.

Из моих знакомых москвичек
первая — девчушка из Западной Сибири — 
окончила медицинский в Москве,
— Стипендии тогда вполне хватало, —
в конце учебы вышла замуж,
родила ребенка, «пока не знаю с кем».
— Вскоре мы развелись, любви не было.
Он так и остался дембелем-пэтэушником,
даже техникум не смог осилить.
А замуж я выходила по любви
(иначе без прописки обратно в Курган),
думала, он изменится, выправится,
он ведь неплохой парень.

Вторая — москвичка с дипломом иняза МГУ, —
сослана без суда, следствия и шумихи
по распределению на три года на север,
как и десятки тысяч ее ровесников.
Нет, не в Норинскую, а под Сыктывкар,
ближе к лагерям и поселениям ссыльных.
(аборт и бездетность — такую судьбу
сделали рыженькой)
Через два года она по справкам
об инвалидности матери-одиночки
открепилась и вернулась в Москву.
В ее глазах «блестит Садовое кольцо»:
— Мама по мне так скучала.
(и прописка могла пропасть)
— Привезла массу впечатлений.

«А я иду, шагаю по Москве»
в компании двух москвичек-подруг в 70-ые,
после смерти их любимого Шпаликова.
Я студент «с Урала», верю каждому слову,
на стипендию уже прожить невозможно,
вспоминаю и согреваюсь их подарком —
они «отксерили» мне Бродского
и статьи какого-то Померанца.

Да и сегодня «разве я обижу их»,
разве стали важны умолчания?  
«Правда – это то, что устраивает всех»,
как сказал мне тогдашний приятель,
как я позже узнал, стукачок,
«мелькнёт в толпе знакомое лицо,
весёлые глаза», впрочем, безобидный.
«А если я по дому загрущу,
Под снегом я фиалку отыщу
И вспомню о Москве.»

 

 

Законопослушному гражданину

 

Модифицированный генно
ядрёной бомбой облученный
он оставался неизменно
всегда налогооблаженный.

 

 

Эпиграммы

 

Карьера

Дитя гэбухи, ты «по дружбе» крал.
За Родину ты врал и предавал. 
И вот, Отечества освоив коридоры,
из подковерных ты коверным стал.

Михаилу П.

Рук твоих размах неистов,
Там и здесь с тобою фарт.
И сердечный ты, как приступ
И обширный, как инфаркт.

«И спросит...»

И спросит страна суверена:
— Вы были у власти. 
     Что стало с Россией?
И он улыбнется в ответ:
—  Она утонула.

 

 

Зонт

 

Знаю я, знаю, сынок. 
В этом доме желтеют фотографии 
«когда-ты-был-маленьким». 

Здесь всегда найдется 
«что-нибудь-вкусненькое» 

И твои лишние вещи 
«могут-иногда-понадобиться». 

Ты вылупился из этой скорлупы, 
застарела пыль в ее трещинах, 
и пересохла плацента. 

И лучше отзвякать своим ключом, 
когда родителей нет дома, 
чтобы без ворчливых назиданий. 

Не морочь мне голову, 
что «ты-спешил-а-потом-забыл». 

Просто верни мне зонт. 
На завтра обещают дожди.

 

 

яблоко ребенку

еще не родившись
ты посвящена яблоку

дитя не родилось  
останься в раю с яблоком

мандрагорово своё 
забери яблоко ребенку

 

Я бы стал мухтаром деревни…

Я бы стал мухтаром деревни,
не брился и отрастил бороденку,
носил бы светло-серый чехол от вольво,
обрезанный по размеру.

Ввел культ сисястой праматери Авось,
молитвы в авоське на голове
и храмом в бане,
трахал там авосьталок,
жертвенных коз и овец с пастухами.

Носил в сапогах раритетные гвозди
из плачущих большевиков,
стены завесил черными поясами
в дзю, таэкван, карате и прочих до.

Просители ктулху по четвергам
по очереди вымаливали бы у меня
прощенье и справку с места работы.
 
Отбил бы у врагов хтоническую пещерку
устроил в ней фамильный голбец
для солений-варений и мертвых
увенчанных мамалыгой.

поднял восстание Спартака против себя
и подавил бы его пока не зовут к обеду.

И чтобы снова насмешливо мама спросила:
— Это теперь считается красиво?
И папа сказал бы со строгостью напускной:
— Набегался? Марш за уроки. Бегом домой!

 

Ты, что вывел нас…

                   Бог наш тот, кто вывел нас из Египта.
                                            Йегуда Галеви, «Кузари»

Ты, что вывел нас из Египта
эту чашу пить, магендовид несть,
не лукавь, не бзди, скажи:
— Бог-то есть?
Отвечает морзянкой сердца:
— бог весть, бог весть…

 

Молитва

 

Господь наш, сущий на небесах!
Спаси и сохрани блаженной памяти моей городок Оренбург;
хлеб насущный даждь его жителям днесь;
сон целительный даждь им в нощи.
И прости ему долги его, как и я простил должникам моим;
Спаси и сохрани разбитое мною с лету окно на втором этаже;
Спаси и сохрани соседей, отдавших моего пса живодерам;
Спаси и сохрани того, кто раскачал пожарную лестницу,
                                       чтобы сбросить меня из-под крыши;
Спаси и сохрани шпильку в розетке, обесточившую школу;
Спаси и сохрани первые мои окурки и вскрытые замки;
Спаси и сохрани Люду с ножками ее ненаглядными.
И не введи меня во искушение
в рощу зауральную, и в очередь за хлебом на Горького;
и в букинистический с плутоватым "Гаргантюа и Пантагрюэлем";
и в шахматный клуб с поражением от Корчного в сеансе;
и к мединституту глаза в глаза с заспиртованной головой в окне.
Но избави меня от лукавых воспоминаний,
как избавил от детства и отрочества.
Утверди меня в забвении забытого и
удержи меня от проклятий
ныне, и присно, и во веки веков.
Аминь.