homoscript | Полуштоф.«Краденое солнце» (Reply)

«Краденое солнце»

           Ефим получил в аптеке номер очереди и оценил ожидание в четверть часа, не меньше. От липких глаз и пристальной тишины он вышел на оживленную улицу. Жара спадала, он по-новому оглядел хорошо ему известное место. На этом углу улица сворачивала и ее прямое продолжение превращалось в пешеходный квартал. Променад раскатывался рулоном вниз до центрального бульвара. По всей его длине располагались лавки мелких торговцев, кустарей и старьевщиков. В прошлую пятницу они с внуком Шаем нашли на одном из прилавков окаменевший аммонит. Потом Шай гонял тут на своем самокате. Это был его любимый спуск.
           Вчера Ефим отвез семью сына в аэропорт. Релокация – это не отпуск. Обратно он их не ждет. Шай с Элькой, младшей сестрой, были веселы. Дедушка Ефим нет. Сын и невестка полны оптимизма. Папа Ефим нет. Он оптимист с опытом.
           Ефим спустился к прилавкам. Чего здесь только не попадалось для мальчишки. Но без Шайки все это потускнело. Все глаголы звучали в прошедшем времени. Любимое «При нас - в пространстве точка он едва ли, А нет его – и все пространство - он» - прозвучало, как сложенное им самим. Прошедшее время замирало безглагольной формой. Остальные времена втекают в океан прошлого.
           И место это опустело и вся страна стала такой же чужой, как в начале их приезда.

            В аптеке, куда он вернулся, оказалось свободное кресло. Молодая женщина рядом с ним недомогала. Она откидывалась на мягкую спинку и вытягивала ноги, а то садилась в кресло глубже и опиралась локтями на колени, поддерживая голову. Ефим старался не замечать ее. Помочь он не мог.
           Ему еще предстояло помягче сообщить жене, что его уволили. Будто ей было мало отъезда детей.
            «4. Наказание невиновных. 5. Награждение непричастных» - вспомнил он названия двух последних этапов разработки софтвера из программистского фольклора 70-ых.
            - Прав ты или не прав, не важно! - объяснил ему «прапор», отставной майор в начальниках, - Ты сеешь смуту своей болтовней «о бредовом дидлайне». Мне важны сроки и бюджет!
            Ефим услышал подтекст: - Ты что, страх потерял? Взялся тягаться с армейскими мастерами интриг и сплетен?

            В аптеку вошел, упругий молодой мужчина, взял номерок, но сразу прошел внутрь, в кабинет старшего провизора. После него заняли очередь еще несколько человек. Минуты через три упругий вышел и столкнулся на входе с другим, чем-то на него похожим. Этот второй огляделся: «против кого дружим?» и увидел «своего» прямо у входа. Они повасьваськались по-своему, по-прапорски, в кодах «ты как, бро?», и уходящий отдал второму свой, уже ненужный ему самому номер в очереди, «не пропадать же добру?». Второй взял бумажку и, ни на кого не глядя, стал ждать. Фима легко понимал его внутренний монолог: «Он не фраер, очередь не для него. Он не фраер, он поимеет тех пятерых, кто пришел в аптеку раньше. «Нефраеры» удачу не упускают».
            «Дать бы ему в пятак» - мелькнуло у Ефима забытое детское. Злая беспомощность и досада обострили горечь разлуки.
            Его соседка совсем сникла. Она поджала ноги под кресло и, опершись о подлокотники, наклонила голову на плечо в полудреме.
            Прозвучал его номер, это подошла его очередь. И вдруг он рефлекторно тронул соседку:
            - Знаете что, сейчас моя очередь, идите вместо меня, - он протянул ей свою бумажку с номером.
            Она насторожилась, потом поняла, обменяла номерок, подобралась и ушла к нужной стойке.
            Ефим разгладил ее бумажку:
            - Еще четверо. Пустяк.
            Минут через пять женщина освободилась. Она выглядела бодрее, выходя, нашла его взглядом, улыбнулась и благодарно махнула пальцами. Ефим кивнул и сразу отвернулся, давая понять, что «не стоит благодарности», ему от нее ничего не нужно.
            Он распрямился, его взгляд снова стал насмешлив и весел. Он «московский студент, а не Шариков».
            - Им там будет легче. Релокация – не эмиграция. Есть контракты, рабочие визы. Им надо расти, - приободрился он, - Да и я найду работу.
           Звякнуло сообщение в вотсапе. С фотографии ему улыбались из Бостона четыре родные мордахи: «Здравствуй, дедушка! Мы тут!»